Ещё в начале нынешнего Urlaublesen решил часть его уделить укреплению своего хилого немецкого. Выбрал книгу очень удачно — фантастический роман Ханса Доминика "Власть трёх", написанный ещё в первой четверти прошлого века (как позднее выяснил, в 1922 году). Сочинение практически неизвестное современному читателю, возможно, даже немецкому, но весьма небезынтересное некоторыми своими особенностями.

Научно-фантастический роман Хайнера Ранка "Бессилие всемогущих" впервые был опубликован издательством "Дас нойе Берлин", ГДР, в 1973 году. На русский язык переводов нет. Возможно, существует перевод на украинский; был перевод на литовский язык, если ничего не путаю. Во всяком случае, книга была рекомендована мне собратом-книголюбом captain capitano — как несколько похожая на "Возвращение со звезд" Лема.

Но, быть может, ещё бОльшее сходство двух романов заключается в том, что изображаемые ими миры — дивные, конечно, но совсем не brave. Населяющие их человечества не только решительно встали на путь категорического гедонизма, не признающего никаких тягот и лишений (в том числе и усилий творческого труда), но и трусоваты по сути. Эти люди будущего не способны к насилию — одна лишь мысль о нём приводит их в трепет.

В романе Ранка эти существа, впрочем, и не считают себя людьми. Эти генномодифицированные гуманоиды с электронным имплантом в одном из зубов называют себя дафотил; всею жизнью их мира управляет всемогущий КАПИНОМ; всю физическую работу за них выполняют так называемые серматы — биороботы в облике человеческих существ (но с другим цветом кожи — розовым или, например, синим). В том числе и задачу вынашивания и рождения детей, их начального воспитания — для восполнения потерь в численности человечества дафотил (вообще-то они практически бессмертны). Загадкой оказывается сам факт появления Асмо в этом мире — из какого-то научного консервата, как ему объясняют серматы-врачи после пробуждения. Наиболее удивительны его воспоминания о том, что он родился на Земле, путешествовал в космосе. Поскольку на космические полёты на Астилоте (так называется планета, на которой живут дафотил) КАПИНОМом наложено табу...

Происходит ряд событий, в ходе которых Асмо начинает догадываться, что его вернули к жизни не случайно. В отличие от героя Лема роль у Асмо оказывается более важной, судьбоносной для планеты, на которой он очутился. Он должен спасти человечество от стагнации гедонизма, вернуть ему творческое начало. Тем более что и без него существует группа жителей Астилот, называющих себя Маатшапей (Maatschappij — общество (голландск.)), декларирующих те же цели.

Немного о самом авторе. Родился в 1931 году в Новавесе (сейчас это Бабельсберг). Работал трактористом, ассистентом режиссера и драматурга в театре. С 1955 года — занимался писательской деятельностью. В соавторстве с Петером-Альбертом Педерцани и Герхардом Нойманом выпустил ряд детективных романов под псевдонимом А. Г. Петерман. В 1963 — 1964 годах сидел в тюрьме — за то, что поинтересовался возможностью покинуть ГДР. Публикация романа "Бессилие всемогущих" принесла ему известность как фантасту. До 1988 года Ранк возглавлял Отделение утопической литературы при Союзе писателей ГДР. Произведения Ранка были переведены на русский, литовский, польский и чешский языки. Умер писатель в 2014 году в Берлине.

В аннотации книги, предисловии к ней автора называют одним из основателей европейской фантастики — наряду с Верном и Уэллсом. Роман "На двух планетах" является вершиной творчества Курда Лассвица. Он вышел в свет в 1897 году. Тогда же появился и другой роман на очень близкую тему, но сразу получивший широкую известность, — "Война миров". У книги же Лассвица путь к читателю оказался куда более трудным. На русский язык она была переведена только после революции — вероятно, по причине того, что немецкий писатель дал не слишком лестную оценку существовавшему в то время в России царскому строю (впрочем, на самом деле вопрос спорный, к нему я ещё вернусь). Однако британский империализм в его изображении предстал уже совсем непривлекательным, это несомненно! Потому-то, должно быть, на английском языке роман вышел только в начале 70-х годов прошлого века. Причем в сильно сокращённом виде. Русский перевод, кстати, тоже почти в два раза короче немецкого оригинала. Однако особенно ужасно то, что и для самих немцев роман Лассвица в полном виде стал почти что недоступен. Нацисты не жаловали классика европейской фантастики. Его книги были уничтожены наряду с произведениями многих других авторов, которые пришлись им не ко двору...Так что публикаторы двухтомного издания (электронной версии книги) поставили себе в заслугу факт издания полного текста романа (это отмечено даже в подзаголовке книги).

Роман Лассвица посвящён теме контакта человечества с цивилизацией Марса — куда более древней, чем земная, превосходящей её как в научно-техническом плане, так и культурном. На культурном превосходстве Нуме (жителей Марса — Ну, по-марсиански) не раз настаивает автор, его герои. Сам, я как читатель, не очень понял, в чём именно это выражалось, так что просто принял на веру (может быть, в частности в том, что всякий приём пищи у марсиан должен был происходить в строжайшем уединении? а в романе из-за этого даже происходят конфликты).

При чтении "На двух планетах" я невольно сравнивал роман и с "Войной миров", и с "Аэлитой" Толстого, которую перечитал недавно. Первое впечатление, сложившееся от описания полярной экспедиции Торма, Зальтнера и Грунте, склонило меня было к выводу, что Лассвиц значительно уступает Уэллсу как фантаст. И он сильно уступает А.Н. Толстому как писатель. Но далее мои впечатления стали куда более сложными, куда более сложными!

Даже принимая во внимание мой крайне слабенький немецкий, думаю справедливо будет сказать, что у Лассвица действительно нет того языка, той образности, что присущи произведению Толстого. Опять же не нашел я у немецкого писателя и той кинематогрофической, зримой достоверности, за которую так уважаю английского классика фантастики. Но! Но я вдург сделал вывод, что на самом деле Лассвиц гораздо серьёзней...То, о чем он написал в этой книге, обладает — в отличие от ярких и талантливых романов двух его соперников! — обладает для нас сейчас жгучей актуальностью! К сожалению...

Контакт двух цивилизаций у Лассвица вылился не в дружбу двух миров — как к тому стремились главные герои книги, но по сути он и к войне миров не привел... Вернее, как бы это получше сказать? Да, кое-какие боевые действия происходили, но при этом сразу было понятно, кто победит.

Марсиане быстренько принудили землян к миру. Людям они понесли свою бесценную культуру. А с Земли — концентрированную солнечную энергию и концентрированный же кислород.

Перед Лассвицем следовало бы неоднократно снять шляпу. За то, что он показал, что 1) культура, которую прививают принудительно, неминуемо вызывает отторжение у цивилизуемых аборигенов 2) культуртрегеры (они же цивилизаторы) в ходе такого принудительного насаждения культуры, сами как будто заражаются худшими чертами диких туземцев — становятся авторитарными, нетерпимыми, негуманными и т.д.

Фактически Лассвиц первым поднял тему, которую будут разрабатывать потом другие авторы, в том числе в кино. В частности, я в увидел в одной из сюжетных линий романа некий прообраз кэмероновского "Аватара". Иными словами, и здесь любовь оказывается сильнее и выше узко понятого "патриотизма".

Но помимо всего этого Лассвиц оказался и неплохим фантастом. Его марсиане познали тайну гравитации и применяют её как в космических путешествиях, так и для полетов по воздуху. Регулируют силу тяжести на своей земной станции — до привычного им уровня. Даже придумали специальные диабарические шлемы — под которыми притяжение уменьшается до марсианского (т.е. такая антигравитационная установка, которая, как праздник у Хемингуэя, всегда с тобой). Лассвиц, видимо, в соотвествии с представлениями тогдашней науки, понимал гравитацию как давление мирового эфира (потому уменьшение притяжения достигается экранированием от этого давления). На таком же принципе работал лунный модуль мистера Кэйвора в романе Уэллса "Первые люди на Луне".

Но куда более сильно меня поразило "изобретённое" Лассвицем устройство под названием "Ретроспектива" (в оригинале — "Retrospektiv"). Нуме начились перехватывать ушедшие в мировое пространство лучи света посредством куда более быстрых гравитационных волн. Получив назад некое "эхо" в виде всё тех же гравитационных волн, далее они преобразовывали эти колебания обратно в лучи света и... Да, получали картинку некоего события, имевшего место в прошлом! (если отраженные лучи смогли, конечно, уйти в мировое пространство). Визуальная машина времени своего рода. И по ходу повествования марсиане несколько раз пользуются своей Ретроспективой.

Однако радиовещание открыли уже после публикации романа, потому высококультурные Нуме отправляют световые депеши для передачи сообщений. Не знают они и радиолокации. — Это как бы картинка на тему "чего не смогли предсказать писатели-фантасты".

А напоследок про русского царя. Марсиане в романе почему-то подчинили себе в первую голову Западную Европу. А за Россию взялись уже потом. Правда, в куда более брутальной манере, нежели та, что использовалась ими во время "принуждения к миру" строптивой Британии — в ту пору мировой державы номер один (сверхдержав тогда просто не было; её роль как раз и взяла на себя планета Марс). Царь как-то сразу согласился на условия марсиан. Этот шаг преподносится как эгоистичный и малодушный... Впрочем, можно ведь истолковать его и как жалость к собственному народу — ведь сопротивление обернулось бы огромными жертвами. Хотя, вся Россия, по Лассвицу, покорно приняла ярмо марсиан — раз уж царь так решил... Радикально иной вариант развития событий предполагался в отношении США — марсиане якобы были уверены, что там каждый штат будет драться за свою свободу.

Словом, Лассвиц не слишком высоко ставил потенциал России, очень благоговел по отношению к Штатам... Идеалом его однако было объединение всех цивилизованных народов в единую семью, в человечество. Можно назвать его демократом, интернационалистом и сторонником классового мира.

Курд Лассвитц ((1848-1910)), отец-основатель немецкой фантастики (а наряду с Верном и Уэллсом — и фантастики европейской) известен прежде всего романом "На двух планетах". Русский перевод, к сожалению, сокращённый и, похоже, старый, 1925 года. Но для меня встреча с этой книгой ещё впереди, и, надеюсь, что прочитаю её в оригинале, хотя, как я уже убедился, для такого "знатока" немецкого, каким являюсь я, язык Лассвитца совсем не прост. Пока я осилил только дебютную его новеллу "До нулевой точки бытия", написанную в 1878 году. Я обнаружил её в своём ридере среди файлов, загруженных производителем. К этому моменту я уже успел прочитать кое-что о писателе. И вот, начать решил как бы с самого лёгкого.

В новелле, разбитой на четыре главки (1. Клавир ароматов, 2. Гостиница-пирамида, 3. Месть в одоратории 4. Изгнанный во Вселенную) автор изображает будущее — 2371 год. За минувшие века общество серьёзно продвинулось — как технически, так и культорно. И с точки зрения нравственности, впрочем, тоже.

Главная героиня новеллы Аромазия Дюфтеман-Оцодес является представителем искусства, зародившегося ещё в двадцать первом веке — она исполняет композиции запахов на особом инструменте, который называется ододион (соответственно, искусство именуется ододика, а исполнители — ододистами или ододистками). Однако жених её фабрикант погоды Оксиген Варм-Блазиус (фабрика его производит аппаратуру для управления погодой — потому: фабрикант) не разделяет её увлечения. Он сторонник науки и научных рациональных подходов.

Вообще в обществе существуют две противоборствующие партии, так называемых Трезвых и Задушевных.

Аромазию поддерживает поэт Магнет Раймерт-Обертон. По меркам девятнадцатого века он сугубый реалист, но в двадцать третьем веке такие люди считаются идеалистами и романтиками. Магнет бредит веком пара; пишет он в основном на немецком, а на так называемом всеобщем языке — только грунцулетты (особая форма сонета). Да, в ходу здесь универсальный язык, но мысли возвышенные всё-таки принято выражать на языках предков.

В качестве транспортных средств жители двадцать третьего века используют воздушные дрожки (что-то типа наших вертолётов с винтами), летающие велосипеды и т.д. Кстати, скорости некоторые аппараты развивают весьма приличные. Из Европы до Ниагарского водопада могут долететь часов за шесть...

После такой вот увеселительно-просветительной поездки, в пирамидальной гостинице, у друзей вспыхивает спор на тему: что может поспособствовать дальнейшему прогрессу общества — наука или же искусство? Аромазия с Магнетом стоят за искусство, Оксиген никак не может с этим согласиться... (кстати, по ходу, когда очень спешат, люди будущего питаются пилюлями, которые могут заменить несколько блюд сразу; но когда время есть, едят пищу нормальную).

Короче, так получается, что Аромазия, поссорившись с женихом, решает выставить его на общественное порицание (есть у людей будущего подобная процедура). Суд совмещается с концертом — музакальным и композиций запахов.

Оксиген, узнав о том, что задумали его бывшие друзья (Магет опять-таки поддержал Аромазию), замышляет ответный ход, месть, которая будет опираться на химию. Наука, кстати, в большом почете в 23 веке. Народ не аквариумы с рыбками заводит или комнатных собачек, а микроскопы, в которые рассматривает куда более мелкую живность. Но это так, к слову.

План Оксигена состоял в том, чтобы радикально изменить те запахи, которые будут возникать по ходу композиции ароматов. Но, как нередко бывает, получается не просто как всегда, а гораздо хуже обычного.

В зале, где проходит коцерт (одоратории; кстати, перед началом выступления Аромазии присутствующие обсуждали завязавшуюся в Китае войну — увы, случаются, случаются войны и в 23 веке!) зловоние, повалившее из ододиона, вызывает панику. Более того, газы, создающие запахи, смешиваются с кислородом, подаваемым в осветительные приборы (то ещё освещение для 23 века, однако!), происходит взрыв, затем — пожар... Аромазия погибает.

Оксиген, осознав, что он натворил (за непредумышленное убийство ему грозит несколько месяцев заключения и общественное порицание), а главное то, что по его вине погибла любимая, сам выносит себе приговор. Он садится в прозрачный шар, который, не подчиняется законам гравитации (опять, как в "Первых людях на Луне"!), давление мирового эфира уносит несчастного черт те куда, в непостижимые глубины Вселенной. Да и погибает он практически сразу. Вот такое вот путешествие к нулевой точке бытия...

Оставшийся на Земле Магнет думает о случившемся, о своём друге, рещившемся на стол радикальное наказание, представляет будущее планеты, какие её будут населять новые, не похожие на людей существа (какие-то Церебрусы), и... по ходу начинает сочинять роман про это будущее.

А накануне ему приходит неплохая в общем-то мысль — настоящее могущество заключается всё-таки в искусстве.

Вот такая новелла, может, не совсем верно понятая и, уж точно, довольно коряво изложенная.

Вдогонку. Двойные имена людей 23 века до брака состоят из имён отца и матери. А по вступлению в брак муж меняет имя матери на имя жены, жена же соответственно — меняет имя отца на имя мужа.

Во время каких-то блужданий по сети наткнулся на это имя — Hans Dominik. Это немецкий писатель-фантаст. Родился 15 ноября 1872 года в Цвикау, умер в Берлине 9 декабря 1945 года. В российской Википедии в статье "фантастика" его называют "немецким Жюлем Верном". Куцая статья в англоязычной Вики и развёрнутая в немецкой говорят о том, что ему не чужды были расистские мотивы; он любил порассуждать о противостоянии культур и т.д. и т.п.

Детские годы будущего писателя прошли в Берлине. Он сменил несколько гимназий, получив среднее образование поступил в Высшую техническую ш